За более чем полтора десятка лет существования в качестве независимого государства, Беларусь так и не определилась в своем отношении к ключевым фигурам и моментам собственной истории. Свидетельством тому стала общественная полемика вокруг строительства храма, посвященному Александру Васильевичу Суворову, в городке Кобрин Брестской области, где находилось имение полководца. В ходе дискуссии по поводу строительства храма стало ясно, что значительная часть белорусского социума не может ответить на вопрос, кем был Суворов для Беларуси – палачом или героем. Споры вокруг личности российского полководца показали, что нет однозначных ответов и на более широкие вопросы, например, благом или злом обернулось для белорусов включение их земель в состав Российской империи в конце XVIII в.

Ситуация вокруг строительства «суворовского храма» попала в поле зрения СМИ после резкого заявления ряда организаций оппозиционного толка — таких, как «Объединение белорусов мира Бацькаўшчына», общественное объединение «Союз белорусских писателей» и «Общество белорусского языка имени Франтишка Скорины». Они заявили, что «именно под руководством Суворова чрезвычайно жестоко подавлялись народные восстания конца XVIII в., в том числе и восстание Тадеуша Костюшко, которым сегодня гордится Беларусь».

По инициативе этих же организаций было отправлено открытое письмо главе Белорусской православной церкви (БПЦ) митрополиту Филарету, в котором говорится, что под руководством Суворова осуществлялись преступления против белорусского народа: «карательные операции, во время которых гибла национальная элита и уничтожалось мирное население Беларуси». В вину Суворову ставится и то, что это благодаря его победам в 1772 г. состоялся первый раздел Речи Посполитой, и белоруссы «на долгие 123 года потеряли суверенитет и независимость своей отчизны». Суворов называется символом «братоубийственной славянской войны», в которой «русские убивали поляков, украинцев, литовцев и белорусов».
Следует отметить, что в ситуации разгорающегося вокруг “суворовского харама” конфликта БПЦ заняла компромиссную позицию. В распространенном недавно заявлении говорится, что храм посвящен 60-летию освобождения Беларуси от фашистских захватчиков, а про инициативу патриарха им ничего не известно.

История с «суворовским храмом» получила резонанс и за пределами Белоруссии. Польские журналисты не смогли пройти мимо этой темы, поскольку она дает возможность еще раз упомянуть кровавую резню, якобы учиненную по приказу Суворова во время взятия Праги, пригорода Варшавы при подавлении восстания Костюшки в 1794 г. С симпатией в одной из центральных польских газет рассказывается про историка Онищенко, которого уволили из Института истории якобы за попытки доказать в своих работах, что Суворов – палач белорусского народа, а Костюшко – его национальный герой.

Однако позиция польских масс-медиа и оппозиционно настроенной белорусской интеллигенции понятна (хотя последних все же в меньшей степени). Чего нельзя сказать о позиции некоторых официальных лиц, а также создателей программ для национального телевидения и БПЦ, которые представляют Суворова скорее отрицательной фигурой для белорусской истории. Видимо, это проистекает из более широкой установки: желания представить Речь Посполитую (РП) и Великое княжество Литовское (ВКЛ), объединившиеся в позднем Средневековье, в качестве государств белорусов.

Однако в ВКЛ, помимо предков нынешних белорусов, проживали предки русских, украинцев, литовцев и иных народностей. Вообще, очень сложно судить об этническом характере этого государства: современные восточнославянские этносы стали активно оформляться только в XIX в., когда Великого княжества уже давно не существовало. Считать РП национальным государством белорусов еще более наивно. Очевидно, что положение православных прото-белорусов и украинцев в объединенном польско-литовском государстве было ущемленным. Особенно после Люблинской унии 1569 г. и Брестской церковной унии 1596 г., вследствие которой православное население насильно обращают в униатство. В РП не-католики (схизматики, как их называли) ущемлялись в правах. Требования изменить ситуацию и сыграли ключевую роль в разразившейся в 1768 г. войне России с Барской конфедерацией польских магнатов, в которую в итоге были вовлечены Франция и Турция. Результатом этой войны стал первый раздел РП по требованию Австрии и Пруссии.

Попытки представить борьбу Костюшко борьбой за белорусские интересы также не выдерживают никакой критики. Тадеуш Костюшко был шляхтичем из-под Бреста, но это никак не делает из него героя белорусского народа. Характерно, что в польской историографии обычно говорится, что Костюшко происходил из Полесья, однако не упоминается, что он был белорусом. И вся его деятельность была направлена на реализацию целей возрождения и укрепления польского государства, а не каких-либо специфических интересов белорусов.

Само восстание Костюшки 1794 г. было поддержано только в областях Западной Белоруссии, то есть на польской территории. Восточная и Центральная Беларусь, которые были присоединены к Российской империи в 1772 и 1793 гг. не поддержали этого движения. К тому же, степень и формы поддержки в западных областях – вопрос дискуссионный, так как главной движущей социальной силой выступало полонизированное шляхетское сословие.
Живописание жестокостей Суворова в период подавления восстания – задача не очень благодарная. Суворов провел молниеносную 40-дневную кампанию, разбив на территории Западной Беларуси превосходящие силы противника проведя штурм хорошо укрепленного пригорода Варшавы Праги, по сложности мало уступавший взятию Измаила. Несмотря на отданный Суворовым приказ («В дома не забегать, просящих пощады — щадить, безоружных не убивать, с бабами не воевать, малолетков не трогать»), погибли порядка 10-12 тысяч защитников Праги и мирного населения.

Отмечая это, польские и многие современные белорусские историки не говорят о причинах такого количества жертв, «забывая» про необыкновенное ожесточение наступавших как в силу яростного сопротивления, так и рассказов о недавней резне русского гарнизона Варшавы, учиненной в начале восстания Костюшко (тогда безоружных русских солдат убивали в церквях во время молитвы). Не говорят они и том, что по приказу Суворова был сожжен мост через Вислу, что, по сути, уберегло Варшаву от превратностей дальнейшего штурма. Также не упоминается, что Суворов специально не брал на штурм те войска, которым удалось вырваться из Варшавы после резни гарнизона.

В целом нельзя не согласиться с доктором исторических наук, членом-корреспондентом Национальной академии наук Беларуси Петром Петриковым, считающим, что борьба за возрождение польского государства не могла отвечать интересам белорусов. По его мнению, для Беларуси победа польского восстания означала бы «окончательную полонизацию и исчезновение с этнической карты Европы». Он отмечает, что «ко времени воссоединения белорусского народа с русским в конце XVIII в. белорусский литературный язык оказался мертвым языком, не было издано ни одной книги на белорусском языке, не было белорусских школ, белорусских учителей, так как практически вся белорусская шляхта перешла в плен полонизации». Только в рамках Российской империи, а позднее Советского Союза, были созданы условия для развития этнического самосознания белорусов. Непонимание этого, иллюзии по поводу «белорусского государства» РП мешают адекватно воспринимать значимость побед Суворова в период «польский кампаний» для последующего развития Беларуси.

То, как могла бы выглядеть ситуация для белорусов, останься они в составе польского государства, наглядно демонстрирует история Западной Беларуси в период так называемой второй Речи Посполитой (1918-1939 гг.). Даже в официальных польских учебниках истории пишется о том, что тогда был взят курс на ассимиляцию белорусов. Несогласных с такой политикой ожидали жестокие преследования и репрессии. Наиболее упорных – концентрационный лагерь, находившийся, кстати, тоже недалеко от Бреста.
Вообще, попытки переписать историю — дело неблагодарное. Сразу видно, зачем и «под кого» она переписывалась. 
www.vlasti.net