|
|
| 20 4 2024 |
|
  |
 ЭКСКЛЮЗИВ Шоу-бизнес Беларуси  БИТЛОМАНИЯ ДО КИЕВА ДОВЕДЕТ!  Споет ли Полина Смолова с Полом Маккартни? НАШ ПАРТНЕР  РАССЫЛКА |
Вышел “Человек-паук-2”.
 Вторую часть “Человека-паука” американская критика уже назвала лучшей из когда-либо снимавшихся экранизаций комиксов. И это тот случай, когда с ней необходимо согласиться. Если первый “Паук” был столь же ярок, сколь и невыносим, то со второй попытки режиссер Сэм Рэйми выдал вещь впечатляющую и серьезную — куда более серьезную, чем в принципе можно было ждать от истории некого мальчика, прыгающего по нью-йоркским крышам с криком “Вперед, моя паутина!”Когда Человек-паук просыпается с утра, он — Питер Паркер. Именно эта нехитрая истина, звучащая (наряду с другими истинами) в финале картины “Убить Билла”, дает ключ к пониманию истории, о которой пойдет речь. Чтобы не впадать в окончательное сектантство, заметим, что основополагающий монолог Билла о супергероях почти дословно переписан Тарантино из предисловия к книжке Джулса Фейффера The Great Comic Book Heroes — настольного чтения всех, кто всерьез интересуется комиксовой традицией. Однако очевидная мысль, даже будучи внесенной в учебник, тем не менее исправно ускользала от тех, кто в последние 10-15 лет переносил на экран классические американские комиксы. Большинство бравшихся за этот труд режиссеров — будь то Брайан Сингер, делающий “Людей Икс”, или Тим Бертон, снявший двух первых и лучших “Бэтменов”, — все они интересовались аэродинамическими свойствами, огнеупорностью и ударостойкостью персонажей. И забывали о том, что история всякого супергероя — это в первую очередь трагедия слабого человека, вынужденного отказаться от счастья ради предназначения. В втором “Спайдермене” Сэм Рэйми возвращает комиксу его исконную функцию — предельно простым, понятным младенцу языком рассказывать о непростых вещах. Излагать историю, в которой нравственный императив не пристегнут сбоку хлипкой застежкой-липучкой, а является ее двигателем и направляющей силой. Из имеющихся в его распоряжении двух часов Рэйми почти час отдает под бытовую драму. Историю неприкаянного Питера Паркера (Тобби Магуайер), бесконечно увольняемого с плохо оплачиваемых работ и даже своей добрейшей тетушкой презираемого за трусость, замурзанность и отсутствие жизненных амбиций, — эту историю можно было бы отделить от размахиваний паутиной и выставить на конкурс какого-нибудь большого фестиваля как блестящий образчик американского гуманистического реализма. Тут кстати приходится начатая еще в первой серии подтасовка времени и места действия — формально это как бы сегодняшний Нью-Йорк, но на деле герои живут реалиями и ценностями породившей Спайдермена и его собратьев Америки 50-х: здесь нет мобильной связи, мужчины носят такие усы, будто они все — отставные майоры, газетные передовицы верстаются с помощью ножниц и картона, $5 считаются крупной суммой, а все хорошенькие девушки по умолчанию выходят замуж за астронавтов. Вообще, главная прелесть второго “Паука” в том, что Рэйми едва ли не первый, кто обращается с комиксом, как с серьезным литературным первоисточником, без обычных в таких случаях снисходительности и амикошонства. Спайдермен у него испытывает жесточайший кризис мировоззрения и веры в себя (в одной из лучших сцен фильма он в отчаянье рассматривает свой геройский костюм — будучи выстиран в общественной прачечной, тот скукожился и окрасил красно-синими разводами носки и подштанники). Главный его противник — ученый Отто Октавиус (Альфред Молина) тоже в большей степени жертва, чем антигерой. Изобретатель искусственного солнца, мечтавший дать людям тепло и свет, он оказывается порабощен одним из своих подсобных механизмов — становится повелителем и одновременно пленником четырех механических щупальцев, вынуждающих его на немыслимые зверства. Поединок этих двоих — скорее схватка двух одиночеств, нежели битва добра и зла. Своими многочисленными ногами второй “Паук” опирается не только на комиксовую, но и на живописную традицию Америки. Угрожающую агитпроповскую мощь боевых сцен заимствует у литографий Роквелла Кента, безнадежную поэзию меблированных комнат, где влачит свое существование герой, — с полотен Эндрю Уайета. На всю первую серию был в сущности только один кадр, который по-настоящему просился в сердце, — перевернутый поцелуй главного героя с Кирстин Данст (в продолжении Данст пытается воссоздать его со своим несуразным женихом-космонавтом, долго вертит его красивую глупую голову под разными углами и наконец со вздохом признает свое поражение). Новый же фильм при желании можно поместить в сердце целиком. А сам Спайдермен, чьи полеты на паутинке прежде казались изрядной глупостью, возвышается здесь до античного героя. Когда он распинает себя на носу обреченного локомотива, когда пассажиры метро передают его бездыханное тело над своими головами, он кажется новым Прометеем. Когда же он просыпается по утрам, он — Питер Паркер Роман Волобуев Ведомости 5 Июля, 2004 |
|
||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| BelarusToday.info • Copyright Magic 1999 - 2013 |
